24 февраля Замоскворецкий суд Москвы огласил приговор восьмерым фигурантам «Болотного дела», получившим в народе имя Узников 6 мая. К сожалению, с момента оглашения приговора узниками они стали в буквальном смысле. Суд приговорил оппозиционеров к срокам от 2,6 до 4 лет колонии (кроме Александры Духаниной, получившей условный срок).
Нельзя сказать, что итоги дела стали чем то шокирующим или неожиданным. Вряд ли кто-то испытывал иллюзии по поводу судьбы тех, кто остался на скамье подсудимых после декабрьской "амнистии". Существующий режим не склонен играть в демократию с несогласными, что он в очередной раз продемонстрировал во время протестов 2012 года и последовавших за ними уголовных дел. Сам же приговор не выделяется выходящей из ряда вон жестокостью, если вспомнить, что нынешняя репрессивная система отметилась куда большими сроками, а также действительно ужасающими подробностями "следствия". Однако, на фоне российской действительности "дело 6 мая" всё же стало значительным событием, причём не только с внешней стороны, ввиду предшествовавших массовых протестов и последовавшей массовой солидарности, но и по своему значению.
Но прежде стоит сказать о том, что сопровождало вынесение приговора. 21 и 24 февраля, дни, когда шли суды, отметились новыми протестами в Москве и Санкт-Петербурге, и, что характерно, протестами сравнительно (с периодом прошлого затишья, конечно) массовыми. Ни для кого не секрет, что протестное движение в России на данный момент переживает упадок после масштабных протестов прошлых годов, в ходе которого "протестные силы", как они были представлены на многочисленных маршах, распались на старые политические лагеря, сошли на местячковые акции и лишились и без того фиктивных "руководящих органов". Дело 6 мая в этом плане было практически единственным моментом, позволявшим сохранить хоть какую то преемственность с прошлым движением и сформулировать антирежимную повестку. Однако, обострение, вызванное финалом долгого разбирательства, всё же смогло мобилизовать разрозненные протестные элементы, вышедшие в дни судов на акции солидарности и даже сумевшие организовать несанкционированный митинг.
И в этой ситуации очень показательной оказалась реакция властей, которые и без того встревожены происходящим сейчас в соседней Украине. Несмотря на то, что российская оппозиция, в отличие от украинской,сегодня не представляет собой сколько-нибудь влиятельную буржуазную группировку, а режим Путина утвердился как наиболее стабильный представитель правящего класса, власть ясно дала понять - даже малейший намёк, малейшая попытка устроить Майдан в России не пройдёт. На места протестов в Москве, помимо ОМОНа были стянуты внутренние войска, а сам митинг закончился массовыми задержаниями. Не стоит подозревать российские структуры в паранойе или чрезмерной мнительности. Пусть предпосылок для эскалации протеста нет, пусть оппозиция слаба, но это не мешает буржуазному государству оттачивать исполнение функций, для которых оно предназначено - подавления и принуждения в интересах существующего строя.
Само дело 6 мая нельзя рассматривать вне контекста российской репрессивной системы. Тут мы натыкаемся на интересный идеологический вывих нынешнего режима - отрицание политических преследований в России вообще. "Политических заключённых в стране нет", - категорически заявляет премьер Медведе, Действительно, не каждый режим признается в таком грязном пятне, как политические преследования, тем более, если этот режим пытается натянуть на себя маску демократии. В случае с делом 6 мая, узники которого, конечно, ни в коем случае не политзаключённые, а злобные хулиганы, режим даже сделал "жест доброй воли", "амнистировав" нескольких из них, хотя и не отказался от наказания оставшихся. Чтоб неповадно было. Но проблема в том, что то тут, то там непременно всплывают дела, которые претендуют на политику. Формально их участники - "экстремисты", "террористы" и "хулиганы". Но, что интересно, экстремизм наша система сделала весьма широким понятием, под которое очень легко записать более или менее резкий антиправительственный протест, стоит хотя бы вспомнить об экспертизе лозунга "Долой самодержавие!", обвинениях в "разжигании ненависти к социальной группе "милиция" или найти в реестре запрещённых материалов профсоюзные листовки и коммунистические журналы. С "терроризмом" тоже далеко не всегда выходит гладко. Во-первых, организованный террор, по сути, порождение агрессивной политики российских верхов на Северном Кавказе, начинающейся с того момента, когда Чечне было отказано в праве на самоопределение, что породило там движение сопротивления, позже распространившееся на весь Кавказ, о чём мы упоминали ранее. Но удержание силой Кавказа под предлогом борьбы с терроризмом не исчерпывает "заботу" режима о гражданском мире. "Террористов" находят за пределами неспокойного южного округа, кулуарно "создавая" "группы" вроде Автономной боевой террористической организации, либо же навешивая "пропаганду терроризма", как это пытаются провернуть с экс-нацболом Д. Бычковым, которого судят за репост фотографии патрона. Это, безусловно, тоже "не политика". Ну и наконец, пресловутые "хулиганства", а также "участия в беспорядках" и "насилия в отношении органов власти", за которые и осудили узников 6 мая. Опять же, никакой политики, если забыть о том, что "беспорядки" и "насилия" произошли во время массовых протестов, в их провоцировании подозреваются сотрудники небезызвестных центров "Э", процессы идут с нарушениями, а вокруг самого дела была развёрнута пропагандистская кампания, материалы которой служат доказательствами вины, несмотря на абсурдность содержания и явные несостыковки.
Никто из правящих кругов не будет сегодня признавать наличие политических заключённых в России и тем самым оказывать помощь в подрыве своего положения. Дело борьбы с репрессивной системой ложится на плечи низовых активистов. Но сейчас эта борьба принимает далеко не самые лучшие формы. Противостояние репрессиям в России ведётся крайне непоследовательно, оно, по сути, разбито на ряд политических "тусовок", защищающих только "своих" и игнорирующих, а подчас и поощряющих репрессии в отношении "чужих". Левые вполне могут потребовать наказания "фашистов", не вникая в подробности дела, правые с радостью способны воспринять репрессии в отношении "левацких экстремистов". При этом упускается из виду, что само существование репрессивного аппарата, тем более имеющего особые политические отделы вроде небезызвестных "центров Э". Реальное противодействие репрессивной системе может быть только противодействием репрессивному аппарату, линией на его ослабление и разрушение. "Тусовочность" же в этом отношении - лишь попытка выжить под давлением аппарата, но не реальная политическая линия в этом вопросе. Кампания в защиту узников 6 мая в этом отношении выглядит явно прогрессивным шагом, ведь задержанные на "общегражданских" акциях принадлежали к различным политическим силам и последовательно держать "принцип тусовки" сохраняя при этом демократическую повестку практически невозможно.
Мы настаиваем на защите всех политзаключённых вне зависимости от их убеждений и организационной принадлежности. Это положение исходит из самого принципа упразднения репрессивного аппарата в руках правящего класса, в противовес обеспечению "личной безопасности" отдельных политических групп. Борьба против репрессий должна быть доведена до конца.
Комментариев нет:
Отправить комментарий